Надо же, какое странное впечатление.
Приглушенная сумеречная женщина с редкими проблесками очень красивой улыбки.
Говорит завораживающе, почти гипнотически - тихо, спокойно, немного монотонно и как-то очень доверительно. Как мерно раскачивающийся маятник. Как будто никого и ничего вокруг нет, только она и глаза сидящего напротив. И ни намека на тебя, наблюдающего за наблюдателем.
И тягучий обволакивающий разговор о поэзии, парящие вокруг слова, как привидения, как снежинки - легкие, эфемерные, образные, призрачно-белые.
Поэт и поэтесса. Советский поэт. Цветаеву жалко.
С ней можно не соглашаться, но не слушать невозможно. В нее как будто окунаешься.
А стихи ну совсем не нравятся. Ну разве что последние две строки ее "визитной карточки":
"Белы день и простокваша в банке.
Ложка медлит посреди."
Приглушенная сумеречная женщина с редкими проблесками очень красивой улыбки.
Говорит завораживающе, почти гипнотически - тихо, спокойно, немного монотонно и как-то очень доверительно. Как мерно раскачивающийся маятник. Как будто никого и ничего вокруг нет, только она и глаза сидящего напротив. И ни намека на тебя, наблюдающего за наблюдателем.
И тягучий обволакивающий разговор о поэзии, парящие вокруг слова, как привидения, как снежинки - легкие, эфемерные, образные, призрачно-белые.
Поэт и поэтесса. Советский поэт. Цветаеву жалко.
С ней можно не соглашаться, но не слушать невозможно. В нее как будто окунаешься.
А стихи ну совсем не нравятся. Ну разве что последние две строки ее "визитной карточки":
"Белы день и простокваша в банке.
Ложка медлит посреди."
Tags: